Неделя о блудном сыне

О требовательном блудном сыне

Каждое слово в притче о блудном сыне важно, и Церковь веками и тысячелетиями вникала в ее смысл. Однако то, как мы видим ее, зависит от нашей собственной эпохи и культуры. Непосредственные слушатели Господа Иисуса принадлежали к сурово патриархальной культуре, где авторитет отца был непререкаем и сын-отступник в глазах своей семьи считался мертвым, хуже чем мертвым, как будто и не бывшим. Оскорбить отца — гнусное преступление, которое по Ветхозаветному закону заслуживало смерти. Блудный сын — не просто бедный парень, попавший в трудную жизненную ситуацию. Он мерзавец, которому не место среди приличных людей. И притча говорит о том, что он это понимает — «встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих" (Лк 15:18,19).

Это понимает и старший брат. В нашем восприятии он — чисто отрицательный персонаж, напыщенный и самодовольный фарисей, не имеющий милости к падшим. Но за ним есть своя правда — блудный сын действительно мерзавец, который оскорбил своего отца, предал свою семью и наплевал на свои самые священные обязательства.

Мы видим беспутного сына как бы тремя картинками — вот он уходит из дома, забрав часть имения; вот он  расточает его, живя блудно; вот, когда ему становится отчаянно плохо, он, дойдя до ручки, решает вернуться к отцу.

Притча не останавливается на том, как он «пришел в себя» и что этому предшествовало. Но мы часто видим, как притча разыгрывается на наших глазах — и с нами самими, так что можем себе представить. Какое-то время сын чувствует себя прекрасно — никакой отцовской опеки и этого зануды-брата, он волен тратить деньги как хочет, и пока отцовские деньги звенят в его кошельке, благосклонность блудниц и лесть собутыльников ему обеспечена. Жизнь хороша, и жить хорошо. Но вот деньги кончаются — и отец и брат проявляют свой ужасный, немилосердный, мстительный характер. Они что, не догадываются, что бедняга совсем издержался, может быть, даже, впал в долги? Они не понимают, как это ужасно — еще вчера у тебя были деньги, перед тобой услужливо распахивали двери, приятели почтительно смеялись твоим шуткам, женщины чуть не дрались за твое внимание, ты был окружен почетом и предупредительностью.... и вот — праздник кончился, вчерашние друзья тебя не замечают, прихлебатели и блудницы переключились на кого-то, у кого деньги еще есть...

Вот что бы сделал любящий, милосердный отец? Конечно, послал бы брата — раз уж он такой весь из себя послушный — передать сыну еще денег, чтобы он мог продолжить свой праздник жизни. Вот почему не шлет? Разве можно назвать отца, который отказывает сыну в помощи в трудную минуту, любящим? Не вызывает ли такая жадность и бессердечие у нас естественного чувства гнева и протеста?

У многих вызывает; почему Бог не дает нам того, другого, третьего и четвертого, что мы хотим и требуем? Почему мы обречены истратить все — молодость, силы, красоту, здоровье, а потом умереть? Притча о Блудном Сыне многими читается как притча об авторитарном Отце, который доводит сына до крайней нищеты и тем вынуждает его вернуться и подчиниться его власти. Ярость блудного сына на Отца, который не обеспечил его достаточно большим наследством, не прислал ему еще денег, когда он все расточил, вообще позволил ему разориться и остаться без приятного времяпрепровождения в веселой компании — это очень распространенная реакция; иногда мы чувствуем ее и в себе.

Чтобы «прийти в себя» блудному сыну нужно стукнуться о дно, и стукнуться больно — и отец дает ему такую возможность. Милосердие — это то, что принадлежит людям, гордыня, враждебность и высокомерные претензии которых сломлены. «Близок Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет» (Пс 33:19).

Когда сын понимает, что это уж точно не отец согрешил против него, и даже не брат, что согрешил тут он, отец принимает его с ликованием и устраивает для него пир. Этот пир не был бы возможен, если бы сын стал предъявлять претензии — почему мне не слали еще денег на страну далече? И вряд ли история закончилась бы так хорошо, если бы он с порога потребовал: «Ну, где мой упитанный телец?»

Чтобы попасть на пир, надо прийти со словами «я согрешил... я недостоин»; человеку сокрушенному и смиренному  непременно будет оказано милосердие, и Господь это ясно обещает. А человеку наглому, высокомерному и требовательному оказать его просто невозможно.

Поэтому, приближаясь к Великому Посту, мы и читаем эту притчу — мы согрешили, мы виноваты, встанем, пойдем к Отцу.